Про коня Воронка из юности моей мамочки, про полет моего отца, ломового извозчика, на дирижабле в Стратосферу и про санкции Ангелы Меркель для меня.

Про коня Воронка из юности моей мамочки, про полет моего отца, ломового извозчика, на дирижабле в Стратосферу и про санкции Ангелы Меркель для меня.

Я еще не забыла санкции фашистов во дни моего детства, хотя прошло уже 75 лет. А теперь вот и Ангела Меркель придумала свои санкции против меня. И я называю ее санкции не иначе, как "МЕРТВЫЕ ХВАТАЮТ ЖИВЫХ"
Ровно год назад я вспоминала те еще санкции и про коня Воронка.
Лошади - удивительные животные. Моя мамочка всю жизнь восторгалась своим Воронком, в юности ходила в ночное вместе с ребятами своего села Фролово-Горетово и рассказывала мне в детстве удивительные сказания и случаи про коня Воронка, что и Тургеневу не снились. У меня от этих рассказов душа в пятки уходила, и я до сих пор не знаю выдумки это были, ночные сновидения или реальные события. А когда ее отец продал Воронка, то она скучала, скучала, а через три дня Воронок сам во двор явился. Потом пришел и покупатель, пришлось деньги вернуть покупателю. После раскулачивания отец мой жил в Москве и работал тоже ломовым извозчиком у дяди своего, которого мамочка называла капиталистом и миллионером. Отец ушел на фронт на третий день войны, положил в вещевой мешок подушку и ложку, оставил дома троих детей и жену на восьмом месяце беременности. Старшему брату еще не было десяти лет, другому семи лет, а мне было всего три года. Четвертый ребенок родился 24 Августа 1941 года. Отец в это время служил в Останкино. Там его с коня сразу же "пересадили" на дирижабль и доверили охранять небо Москвы. Однажды дирижабль его оторвался от "коновязи" для дирижаблей и стал уносить моего папочку прямо в Стратосферу. Хорошо, что напарник его вовремя заметил этот исторический полет, успел схватить конец веревки и прервать полет ломового извозчика на дирижабле в Стратосферу. Видимо, после этого исторического полета ломового извозчика на дирижабле, начальство решило доверить ему еще и автомобиль. Я видела потом его конспекты по автомобильному делу, написанные красивым почерком карандашом, мамочка их очень долго хранила. По наградным документам я узнала, что отец прошел от Москвы до Берлина всю Европу и во всех столицах Европы воевал в инженерных войсках в звании ефрейтора. Когда в детстве я спрашивала у мамочки своей, кем был наш отец на фронте, то она слово "ефрейтор" произносила с такой гордостью, что можно было подумать, что это звание выше Генералиссимуса. В Москве старший брат ходил пешком км. 8-10 до Останкино, когда отец еще стоял здесь, навещал его, а повар его части приносил мальчику строганины из мороженой рыбы и подкармливал его. В Москве уже было очень голодно и холодно, Одну 200-граммовую бутылочку давали младенцам в детской консультации и только тем матерям, которые ездили под Волоколамск рыть окопы в лютый мороз. Теперь я плачу очень сильно, потому что помню как моя мамочка возвращалась с обмороженными руками в холодную комнату и опускала со слезами на глазах одеревенелые руки в холодную воду в ведре, чтобы они "отошли" немного и начали пальцы шевелиться. Новорожденный младенец оставался на моих руках, когда мамочка уходила за молоком через Волоколамские окопы. Мне было самой всего три года, я сидела с утра до вечера на диване, укрывшись теплым одеялом. А рядом лежал сверток из одеял, где находился младенец. Он почти никогда не плакал, просто лежал, а из-под дивана, где он лежал, стекал тонкий ручеек к печке, которая была холодной. Прошло 74 года с тех пор, я еще не совсем забыла те САНКЦИИ фашистов, и вот придумала Ангела новые Санкции для меня. Господи, услышь молитвы мои и вразуми неразумных политиков Европы и всея Земли!